Зимовье Пана
Румянец, откатившийся от полдня,
У горизонта перельется в мел,
И ветви, словно тени молний,
Прочертят воздуха предел.
О, дивный свет, в сиянии просторный,
В сиянии, не страшном для зрачка,
Как будто звук бессилия смычка,
Как выдох остывающей валторны.
Ущербный месяц, мне твои бинты
Последними одеждами не станут,
Мой парус, как ни властен ты,
Морозным воздухом натянут.
Взрывая снег, петляют тропы Пана,
За пазухой чтоб отогреть свирель,
Но колыбель просторней океана,
Который ту качает колыбель.
Когда по небу всходишь к высшей мере,
У тучи заворочается в чреве,
Твой юный безволосый череп,
То Пан ютится в выстуженном хлеве,
Он щурится на утлый свой огонь,
Хоть зуб не попадает на ладонь.
Он вспоминает, как пленился в осень
Густой волной рыжеющих колосьев
Да стройной высью медоносных сосен,
И в бороде наискивает проседь.
Теперь он смотрит в оперную ночь,
В ней слышен гипса оркестровый хохот,
Нет больше сил в копытах снег толочь,
Одна зола – немеркнущая похоть.
Опять со звезд летит морозный клевер,
И Пан вздохнет в своем сутулом хлеве,
Губу закусит на пустой стакан,
Под перелив кишечной трели,
И шире колыбель, чем океан,
Который бьет в борта той колыбели.
Евгений Егофаров
